В гастритном желудке вновь кипит желчь,
Приближаясь к горлу густой рвотной массой,
Не нужно и минутных мне встреч,
Хоть я и не гордый, и для них и нет препятствий.
Я все глубже в себя зарываюсь,
Чтобы не тратить в очередной раз нервы,
Прыгаю щучкой в свой девайс,
Не распыляюсь сам, не распыляя сперму
Направо налево, всё оставляю в себе.
Внутри себя я танцую, хоть так не видно,
От этой правды идут все беды,
Так говорит моя голова пропитая.
Гнал самогон, пил головы,
Гнал самогон, запивал хвостами,
Хвостами больного голубя,
Ведь тела мне никто не оставил,
Довольствуюсь своим, как крепостью,
Моя оборона - сам этот траурный мальчик,
Назанимал в долг у всех смелости.
Чтобы охранять собственный ящик.
И, вроде, нужно сделать извне глоток воздуха,
Но вместо этого ныряю еще глубже,
На дно из отсыревшего пороха,
Сам себе его толкаю, сам себе пушер.
Травлюсь, как могу, спускаюсь еще ниже,
Пью свое же молоко из железы маститной,
Пытаюсь зреть туда, откуда сам и вышел,
Скоблю инсулиновой иголкой по заезженной пластинке,
Извлекаю новые звуки,
Как ногти по доске, но ещё более мерзкие,
Вырываются через стенки бункера Звучанием мерцбоу.
По методу сорок на шестьдесят,
И кто-то всегда остается обманут,
Вместо слез в глазах комком кисляк,
И я понимаю, времени мало.
Хрустят позвонки, трещат ребра
Срываются вентили, сочится мазутная флегма
Всё перемелют станки, откачают через гофры
Вы даже не заметите, как выжмется эго.
И вот размокаю индивидуальным
Защитным туалетным покрытием,
И скоро придет очередной дневальный,
Чтобы меня начисто вытереть.
Спасибо безупречной дисциплине,
Я сделал в себя ещё один шаг,
Меня стёрли из мира, как столик от пива,
И я буду лишь собою дышать.
Но насколько смогу зайти далеко?
Подорву последний ведущий вне мост,
В себе останусь я целиком
Такой вот аутофилляционный уроборос.