Я рос один, только "Два капитана", "Три мушкетёра",
"Четыре танкиста" делали картину путёвой.
Мне было пять, я был гадкий лебединый утёнок,
От шести до семи я возненавидел учёбу.
На колесе восьмёрка, во дворе спалили "Девятку",
"Девять с половиной недель" все объяснили мне внятно.
Досчитал до десяти — на хуй прятки, каждую осень
Одиннадцатого пускал в дом напротив бумажный самолётик.
Говорят: "Ты ободрал двенадцать колен". Чтоб взобраться наверх,
Я "Пятницу 13" смотрел. Потом эмиграция, плен,
И меня в нём носит и носит,
В четырнадцать ощущал себя на восемьдесят восемь.
Погодите, я сбился, номера в мобиле визжат —
Тридцать восемь попугаев, сорок четыре чижа.
Кому-то тысяча одна ночь с тобой, а мне ни одной.
Привет на дно — двадцать тысяч лье под водой.
Эти цифры и цвета, тысячи цитат, визы, паспорта —
Всё растворится без следа.
И всё, что испытал, — все лица и скитания, блеск и нищета —
Сохранится лишь в моих текстах.
Эти цифры и цвета, тысячи цитат, визы, паспорта —
Всё растворится без следа.
И всё, что испытал, — все лица и скитания, блеск и нищета —
Сохранится лишь в моих текстах.
Я был зелёным, когда чёрным налом звались наличные,
Когда Белый дом был то жёлтым, то красно-коричневым,
Бумер — чёрным, Саня — Белым и жёлтою — пресса,
Когда "Мегаполис-Экспресс" писал про чёрные мессы.
Когда пиджак должен был быть малиновым,
А я бредил "Белым солнцем пустыни" и "Жёлтою Субмариною".
Покинул дом, был что-либо сделать бессилен
И каждый красный день календаря я с Серым был синим.
Зеленый змий и красный глаз от Purple Haze,
Мне 26, ещё один год, и я Курт Кобейн.
И я столько дней был белой вороной, прохожим
Среди голубой крови, белой кости, золотой молодёжи.
И вот я — не желторотый, но лет мало ещё,
Не чернорабочий, но и не белый воротничок.
Но мой мир серый, ведь не в моей постели она,
Привет со дна, где нет места пастельным тонам.
Эти цифры и цвета, тысячи цитат, визы, паспорта —
Всё растворится без следа.
И всё, что испытал, — все лица и скитания, блеск и нищета —
Сохранится лишь в моих текстах.
Эти цифры и цвета, тысячи цитат, визы, паспорта —
Всё растворится без следа.
И всё, что испытал, — все лица и скитания, блеск и нищета —
Сохранится лишь в моих текстах.